Я родилась в Сибири; двадцатый век, седея и старясь, доживал свой восьмидесятый год. Небо полыхало яростью, морщило брови туч, изливалось на землю пустословием вод, когда мама исторгала меня из себя, выгибая спину. Теперь, во время грома и молний, в моё тело вселяются бесы. Меня пытались лечить - напрасно. Гримаса экстаза искажает вдруг мягкие черты лица, я танцую размашисто, опрокидывая посуду. От топота ног в земле просыпаются мёртвые звери, и воют тоскливо, скребут руками. И лишь когда чёрная цапля, царица прозрения, прилетает на крышу, на глаза мои падает тёмная пелена, и мелкие бесы оставляют меня. Я засыпаю в бессилии.
Мои сны мне тесны, по ночам я разнашиваю их, как обувь. Нечисть толпится вокруг, и чтобы отбиться, я беру с собой палку, обтянутую шкурками полевых мышей. Из ночи в ночь сражения укрепляют мой дух: я легко прохожу невредимой сквозь волчью стаю, как и через людскую - не опуская глаз.
Когда выпадает снег, и небо становится густым и белым, бесы не могут меня достать. Я успокаиваюсь. Мой голос становится чист, а слова - точны и искристы. В такие дни карточный мир не вызывает моего доверия: я аккуратно склеиваю его со стекла, катаю пальцами мягкий бумажный шарик и отправляю в рот. Правильно говорят - в чужом декабре не о чем и жалеть. И я не жалею.